Впервые мы слышим его голос, когда ученики уговаривают Христа не идти в Иудею, чтобы воскресить Лазаря Четверодневного: «Равви! давно ли Иудеи искали побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда?» (Ин. 11: 8). Но Спаситель отклоняет их уговоры, и тогда Фома говорит: «Пойдем и мы, умрем с Ним» (Ин. 11: 16). Тут перед нами не бесчувственный маловер, а человек самоотверженный, готовый идти на смерть вместе со Своим Учителем и ради своего друга. Фома был на Тайной вечери и после нее бежал вместе со всеми. И когда в день Воскресения радостные ученики говорили ему: «Мы видели Господа», – он ответил: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20: 25).

Но вопрос: кому не доверяет апостол Фома? Не тем ли ученикам, которые оставили своего Учителя, бежали и, за исключением святого евангелиста Иоанна Богослова, даже не присутствовали при Его крестной смерти? И разве воспоминание о ранах Христа не укор прежде всего своей совести, а также и совести других апостолов за то, что они оставили Спасителя в самый тяжелый час? В этих немногих словах мы видим и муки совести Фомы, и пламенное желание встречи с Воскресшим, но лицом к лицу, а не через чьи-либо рассказы.

Это прекрасно понимали толкователи, в частности Никифор Каллист Ксанфопул, который писал, что Христос неслучайно медлит восемь дней, чтобы горячее стремление Фомы возросло до высшей степени. «После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! ​Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие». (Ин. 20: 26-29).

Отметим в этом евангельском отрывке, во-первых, дарование Христом мира, который возможен при полноте веры и вместе с тем знаменует ответ на горячее устремление святого апостола Фомы. Далее, Спаситель в точности повторяет слова Фомы, знаменуя Свое всеведение. И в-третьих, не сказано, вложил ли Фома свой перст в раны Христа. Однако богослужебное предание Церкви дает утвердительный ответ. И здесь мы получаем ответ на основной вопрос: в чем смысл «неверия» Фомы? Оно состоит в искании Самого Бога, в стремлении прикоснуться к Божественному огню, к его благодати и причаститься ему. Посему подобное искательное «неверие» похвально, ибо оно в своей основе связано с верой и несет в себе не косность, не энтропию, а, напротив, – движение и дерзновение. Из такого «неверия» рождается полнота глубокой веры. Особенно – если вспомнить, как жил апостол Фома дальше, после того, как уверился однажды и навсегда, какую мученическую кончину принял, проповедуя Евангелие в Северной Индии. И как живем мы, без конца уверяемые и разуверяющиеся.

По выступлениям протодиакона Владимира Василика и материалам Православие.ру