Одному студенту Духовной Академии попалась в руки книга «Записки капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев». Студент Касаткин подумал: «Попаду ли я в эту загадочную страну?». Промысел Божий привел Касаткина к миссионерскому служению в Японии. Такие слова епископа Нектария сопровождали постриг будущего святого: «Не в монастыре ты должен совершить течение подвижнической жизни. Тебе должно оставить самую Родину, идти на служение Господу в страну далекую и неверную». Япония представлялась в воображении путешествующего на лошадях из Петербурга молодого миссионера «как невеста, поджидающая моего прихода с букетом в руках». Реальность оказалась хуже: японцы смотрели на христиан как на секту злодеев и чародеев.
Отец Николай изучал культуру, брал ежедневно уроки японского языка. Начав понимать разговорную речь, он стал посещать местные школы, школы фехтовальщиков, буддистские и синтоисткие храмы, чтобы понимать терминологию. За семь лет он стал одним из лучших знатоков японской истории и культуры и готов был приступить к проповеди Православия в Японии.
Одним из первых, кто принял христианство от его проповеди, был синтоисткий жрец и учитель фехтования Такум Савабе. Идеалы самурайской юности Такума требовали уничтожения всех иностранцев, в особенности проповедников христианства. Он затеял ссору в консульстве с отцом Николаем, которая закончилась тем, что жрец достал тушницу и бумагу и стал записывать слова о Боге Едином, о Боге – Творце вселенной, Боге Искупителе.
За обращение в христианство полагалась смертная казнь. Жрец читал евангелие, когда совершал службы в своем храме, положив его перед собой вместо языческого служебника и постукивая в барабан. Скоро к Такуму присоединился ещё один друг и затем третий. Три года спустя после начала проповеди отец Николай крестил трех друзей, дав им имена Павел, Иоанн и Иаков.
В Японии происходили перемены – со сменой императора началась эпоха Мейдзи – «просвещенного правления». Можно было не скрывать свою веру, появилась возможность открытой проповеди. Отец Николай отправился в Россию и в апреле 1870 года Император Александр II утвердил определение Святейшего Синода об утверждении в Японии русской Духовной Миссии. Миссия тогда состояла из начальника миссии, трех иеромонахов-миссионеров и причетника. Миссионерские центры располагались в Токио, Киото, Нагасаки и Хакодате. Через три года был издан указ японского императора, отменивший антихристианские законы. С того времени из небольшой миссии постепенно выросла Японская Православная Церковь, которую возглавил отец Николай, в 1906 году возведенный в сан архиепископа с титулом «Японский».
К моменту отшествия отца Николая христианская община в Японии увеличилась от трех тайных христиан до 34 110 человек, была открыта семинария, построен собор,
8 храмов, 175 церквей, стало 276 приходов, миссионеры других конфессий называли святого Николая «миссионер – гигант». Церковь прославила его в равноапостольском чине, память святого Николая, просветителя Японии совершается на следующий день после Сретения, 16 февраля.
Текст составлен Евдокией Поздняковой по материалам книги «Святой равноапостольный Николай Японский»
1. Душевная жизнь слагается из ежедневных, ежечасных, ежеминутных мыслей, чувств, желаний; всё это — как малые капли, сливаясь, образуют ручей, реку и море — составляют целостные жизни. И как река, озеро светлы или мутны оттого, что капли в них светлы или мутны, так и жизнь — радостна или печальна, чиста или грязна оттого, что таковы ежеминутные и ежедневные мысли и чувства. Такова и бесконечная будущность будет, — счастливая или мучительная, славная или позорная, — каковы наши обыденные мысли и чувства, которые дали тот или иной вид, характер, свойство нашей душе. В высшей степени важно беречь себя ежедневно, ежеминутно от всякого загрязнения.
2. Нашей нетерпеливости хотелось бы, чтобы перед нашей секундой бытия сейчас же и развернулся весь план судеб Божиих. Вероятно, во всём есть смысл, что намеренно сам человек не ставит в противоречие разуму Божию. Ведь я же не для себя, не по самоволию поехал в Японию, а мне хотелось сделать какое-то добро, — так отчего же не положиться на волю Божию? Вероятно, и моя жизнь имеет какой-нибудь смысл и какую-нибудь пользу, ну хоть бы даже ту, чтоб показать, что в России нет миссионеров. Если в простой былинке, которую мы небрежно растаптываем, все-все клеточки имеют своё назначение и приносят свою… пользу, то человек неужели бессмысленнее и захудалой клеточки? Подумал бы так, значит, уже разом отказался бы от всякой логики и всякой веры. Итак, нужно… стоять на посту и спокойно делать, что под рукой, не заботиться о прочем: мы рабы — Хозяину виднее, Он пусть заботится! Но и не безучастно относиться к своей службе, как то делают дрянные рабы, а влагать сердце и душу в неё, — но спокойно, от неудач не опускать голову и руки, от удач не поднимать выше обыкновения голову и не давать пульсу биться сильнее, — Хозяин-то правит ладьёй жизни нашей, — и, затишье ли, быстрое ли теченье, — всё это Его дело, а наше — спокойно грести, не выпуская весла, пока смерть не выбьет его из рук.
3. Что страшнее смерча? А отчего он? От встречи двух ветров. Итак, если дует ветер злобы, подлости, глупости, то не возмущаться и не воздымать навстречу ветер гнева; тогда дрянной ветер разрушится сам собою в ничто; а иначе — ломка и гибель, а после угрызения и терзания. Сохрани меня, Господи, от гнева и дай спокойствие капитана, плывущего по неспокойному морю!
Цитаты из книги «Дневники святителя Николая Японского»